Интервью Native Voices

  • Печать

Native Voices - the Go Native America interview. Wes Studi

Я думаю, что у нас, чероки, всегда были между собой разногласия, и я сомневаюсь, что найдется много групп коренных жителей в современных Соединенных Штатах, которые всегда действовали единодушно на протяжении всей своей истории. Чероки – это множество людей, которые объединены в один народ по языковой принадлежности, но до переселения на восток, мы населяли большую часть современных южных штатов. Это была наша территория до контакта с европейцами, когда с юга пришли первые испанцы, затем англичане с востока и французы с севера. Мы контактировали со всеми теми европейцами, а также другими племенами с севера и юга, и я думаю, что, порой, расхождения во взглядах между нами были продиктованы разделением на союзы, сложившиеся с разными народами. Что до Тропы Слез, это случилось через много лет после первого контакта, и к тому времени мы имели дело с «американцами». Нам бы надлежало тогда сильнее осознавать свою националистическую принадлежность и мы, возможно, достигли бы больших успехов в сохранении наших коренных земель, но из-за этих разногласий внутри нации президенту Эндрю Джексону и штату Джорджия проще было осуществить свою политику депортации, приведшую к Тропе Слез.

На востоке чероки создали демократическую форму правления с правомочным советом и вождями, и, с точки зрения организации демократического общения для решения дел с американским правительством, мы рано начали. Мы двигались к прогрессу, как нация, но находясь географически внутри самих Соединенных Штатов, мы были практически заперты между северными и южными штатами, а мировоззрение Севера и Юга имело много общего для выстраивания идеологии. Результатом общих планов,но различных фракций внутри нации стало насильственное переселение чероки. Именно это и произошло с точки зрения Тропы Слез. Партия Росса была в основном республиканской, а партия Риджа была более-менее близка к Конфедератам и рабовладельческим штатам, федеральное правительство было в то время неопределенным, вот так все и привело к соглашению с партией Риджа против вождя Джона Росса и правительства чероки.

Правительство чероки упорно боролось против депортации, обращаясь в суды. В марте 1831 г. иск «Нация чероки против штата Джорджия» был отклонен американским Верховным Судом (законы штата Джорджия ограничивали права чероки и представители племени обратились в Верховный Суд, требуя запрещения дискриминационных законов штата, однако удовлетворить претензии чероки суд не счел возможным, т.к. коренное население было признано вне его юрисдикции – прим. переводчика). Но в феврале 1832, без вопроса юрисдикции нация чероки выиграла дело «Уорчестер против штата Джорджия»: решением Верховного Суда было запрещено как гражданам штата Джорджия, так и кому-либо другому захватывать наши земли или вынуждать нас переселяться к западу от Миссисипи. Однако, президент Эндрю Джексон бросил вызов членам Верховного Суда, сказав, что, если они вынесли такое решение - пусть сами его и выполняют. Джексон посоветовал Джорджии продолжать свои действия против чероки, и он был в числе тех, кто заключил соглашение с партией майора Риджа, Джона Риджа, Элиаса Будино и Стэнда Уэйти. К 1834 единство нации чероки стало разваливаться; Ридж, Будино и Джон Росс прославляли решение Верховного Суда 1832 года, но к 1835 они заключили свое соглашение с американским правительством, и в стане чероки вспыхнули разногласия по вопросу переселения и выживания. 

Интересно, что к тому времени многие чероки начали переселяться просто из отвращения к условиям жизни, которые встретили их на востоке; ситуация менялась слишком быстро, а они хотели сохранить свой образ жизни, это заставляло их двигаться к западу от Миссисипи. Они осваивали районы Миссури и Арканзаса и считались Западными чероки за добрых два десятилетия до депортации. Им пришлось воевать с племенами осейдж, пауни, саук и фокс, которые уже жили там, но они смогли выкроить себе довольно неплохую вотчину до депортации, во время которой практически без переговоров, они были выселены в области, которые на западе отвели для чероки. 

Думаю, к внутренним конфликтам внутри нации, которые могут по-прежнему существовать в тех же исторических границах, прибавились те, кто с готовностью и энтузиазмом примкнул к различным миссионерам, в первую очередь, баптистам. Оглядываясь назад, легко думать, что Стэнд Уэйти стремился к худшему, но, учитывая контекст времени, в котором он жил, я думаю, следует быть к нему снисходительнее. Лично я не особо обдумываю его поступки, но, с другой стороны, я не был там и политическая ситуация накануне и во время гражданской войны врядли сделала бы победу Юга возможной. Я думаю, что перспектива такой возможности, тяжелым бременем давила на его ум и если бы это случилось, чероки, которые поддерживали Уэйти, возможно, смогли бы территориально отделиться и выйти из Штатов. Насколько я понимаю, Стэнд Уэйти и чероки, которые приняли участие в гражданской войне на стороне конфедератов, вели образ жизни, сходный с тем, который Конфедерация стремились сохранить. Некоторые чероки, к югу от своих современных границ, были рабовладельцами-плантаторами, и, наверняка, значительная часть метисов от смешанных браков чероки и белых последовали в том же направлении.

До определенного момента, думаю, Уэйти делал то, что считал правильным, но почему он продолжал, пока не стал последним сдавшимся генералом конфедератов, и почему он использовал тактику, подобную стратегии «выжженной земли» Шермана, я не знаю. До определенного момента, думаю, Уэйти делал то, что считал правильным, но почему он продолжал, пока не стал последним сложившим оружие генералом конфедератов, и почему он использовал тактику, подобную стратегии «выжженной земли» Шермана, я не знаю. От этого больше всего пострадали те, кто не примкнул ни к Северу, ни к Югу, пытаясь сохранить нейтралитет, и большинство чистокровных чероки попали в эту категорию. Главным образом, все пострадали из-за действий Уэйти и его людей, т.к. их активная поддержка Конфедерации позволила силам Союзников Федеральному правительству «обоснованно забыть», что в наших рядах были и те, кто сражались за Союз. И они наказали всех чероки, отобрав обширные земли. Но, осуждая Уэйти, следует помнить, что Южане могли сместить его, и если бы они это сделали, кто знает, куда бы это привело чероки. Как бы там ни было, гражданская война привела к опустошению, а прогресс и процветание, достигнутые за три коротких десятилетия после Тропы Слез, были уничтожены.

 

Первым моим языком был чероки. Я всегда колеблюсь утверждать, что моя семья была традиционной; я думаю, мы были сервайвелистами. Мы занимались тем же, что и другие чероки, и в детстве я даже не знал, что существовали другие люди, которые выглядели совсем иначе, чем мы. Не припомню, чтобы я видел «американца» или «оклахомца» или кого-то другого, пока я не пошел в школу, примерно в пять лет, потому что все наше окружение состояло из чероки. Наша семья была частью общины, мы занимались тем же, чем и остальные в наших краях, которые были не такими уж нашими, т.к. традиционные религиозные практики в то время были запрещены. Я помню, как одна из сестер, вовлеченная в школе христианской церковью, приходя домой, пыталась рассказать семье об этом, а реакция моего деда была: «Я не желаю этого в своем доме». Не то, чтобы он предлагал больше с точки зрения религии или какой-либо системы убеждений, за исключением ритуальных танцев время от времени, но тогда мы не имели представления, в чем их смысл, кроме того, что это был большой сбор и угощение, и было здорово бывать там и разучивать песни. Это всегда происходило тайком, потому что наши танцы и церемонии были противозаконны; я часто слышу от чероки, что наши танцы мы танцуем только ночью, и, на мой взгляд, это – пережиток тех времен, когда у нас не было выбора, кроме ночи, т.к. они были запрещены.

Я думаю, сохранение культурных традиций – вопрос способности их практиковать. Если они – эффективная часть выживания семьи, будь то пропитание или что угодно другое и, следовательно, являются частью экономики общины, в которой традиции позволяют семьям определять себя духовно и экономически, я думаю, что это - основа, на которой они работают. Одна из причин, почему, на мой взгляд, ритуальные танцы у южных чероки выжили в том, что они играют определенную роль в повседневной жизни. Люди общаются друг с другом, они могут торговать, обмениваться товарами, предоставлять услуги, и то, что собирает их вместе – ритуальные танцы. Танцы и обучение традициям, происходящие один раз в год, объединяют их, и все эти люди также взаимодействуют в экономических отношениях; все они из одной области и у всех одни убеждения. Те из нас, кто не живет в непосредственной близости, могут также разделять убеждения, которые преподаются там ежегодно, хотя мы - не часть их повседневной хозяйственной жизни и не выполняем своих ежедневных функций того традиционного устройства. Многим людям нравится быть чероки, потому что это дает им ощущение того, что они - часть чего-то большего, чем они сами. Раньше меня обескураживали люди, которые называли себя чероки, не будучи ими, но поразмыслив немного, я понял, насколько у них должно быть высокое мнение о том, какой мы народ, если они хотят быть нами! Надеюсь, это именно то, что руководит ими. Не одобрять подобное меня заставляло то, что они не жили той жизнью, которой жил я, как чероки, или жизнью моих предков, которые прошли через все испытания, которые выпали на долю чероки. Если эти люди считают, что чероки – наподобие какого-то социального клуба, куда они могут вступить, я такого категорически не уважаю, потому что это умаляет усилия, приложенные нашими предками, чтобы сохранить наш народ, как единое целое, как племя, и как нацию.

Я слышал о людях, «покупающих» членство в группах, которые утверждают, что они чероки, но есть определенное правило получения карты, которая подтверждает, что вы – чероки. Оно основано на вашей доле крови чероки, и, следовательно, вашей способности установить родство с кем-то, кто был в свое время признан чероки. Люди, пытающиеся фальсифицировать это, подобны тем, кто надувает людей, пытаясь продавать обряды, как представление; они принижают систему убеждений или традицию, на представление которой они претендуют. Они также пользуются доверчивостью людей, которые добросовестно ищут что-то, чтобы помочь им в жизни, они охотятся там, где чувствуют слабину. К счастью, их почти всегда разоблачают, т.к. они протянут ровно столько, сколько работает их ложь. Это жулики, и когда представление больше не окупается, они переключаются на что-то другое или просто напиваются и кончают жизнь в канаве. Я думаю, со временем, они получают свое. Не знаю, зачем сейчас уделяю этим людям столько внимания, т.к. я не намеревался наделять их такой силой, если вы меня понимаете.

 

Если бы я играл в кино только чероки, то у меня не было бы работы. Ну, может быть была бы в «Уокере, техасском рейнджере», но если вы не Уокер, то много от игры там вы не получите. Это бизнес, целиком зависящий от образа, под этим я подразумеваю определение образа, которое вы найдете в словаре, и по которому я – американский индеец, а это дает мне более широкий спектр, как актеру, не отождествляться исключительно с чероки. Актерское ремесло - то, что чем я занимаюсь, это - моя работа, и когда я пребываю в этом образе мышления, я принимаю себя в контексте образов, каковы бы они ни были. Так же, как я отчасти вынужден принимать себя на условиях других людей, смирившись, что этот бизнес таков, каков он есть, и я могу работать в нем в силу своей внешности, и того, на что я способен, как актер. На съемках я именно актер. Мне повезло, что в своей карьере я смог перескочить от ролей этнически специфических, к такой, как в «Подъёме с глубины», которая этнически не определена.

Этот бизнес работает вне демографии, а мы, американские индейцы, составляем очень небольшую часть всего населения Соединенных Штатов и незначительную часть населения земного шара, поэтому если бы я играл не специфически этнические роли с косами, это мешало бы мне, т.к. меня идентифицировали, как индейца. Однако, готовность остричь косы и выглядеть менее узнаваемо, вероятно, давала больше шансов набрать очки для этой работы. С другой стороны, иногда фильмы должны быть этнически специфическими, особенно когда дело касается историй о коренных американцах, мне думается, исполнители таких ролей привнесут определенное правдоподобие в силу их внешности, мышления и даже акцента. Точно так же, если вы собираетесь снимать Boyz N The Hood  (Ребята по соседству / Ребята с улицы / Парни Южного Централа – кинодрама 1991 г. о жизни трех друзей в одном из черных криминальных кварталов Лос-Анджелесаприм. переводчика) - историю о районе темнокожих, вы, безусловно, пригласите темнокожих актеров, верно? Но, если ваш сюжет не имеет этнической привязки, игра сводится к способности попасть в образ умением актера. Мне не раз приходилось сбривать волосы для ролей: один раз, чтобы походить на пауни, затем на гурона, и пару раз для этнически неопределенных персонажей. Лично я считаю, что моя внешность определенно индейская и, безусловно, чероки – таков я есть, поэтому, что бы я ни делал со своей внешностью, я - тот, кем родился. Если бы я был сильно привязан к определенному аспекту своей внешности, например, к этим косам, и не смог бы их остричь ради роли, то я бы сказал, что занимаюсь не своим делом.

Я могу связать каждую роль, которую играл, с чем-то в своей жизни. Роли индейцев играть было легче в этом отношении, потому что эти роли призывали к взгляду в прошлое, а это означало вглядываться в то, что до сих пор возмущает меня в наших отношениях с правительством Соединенных Штатов и других колониальных держав. Так что, с этой точки зрения было довольно легко ассоциироваться с Магуа, Джеронимо или Красным Облаком, но трудность состоит в том, что эти люди намного сложнее, чем сюжет их нам преподносит. К неопределенным этнически первым ролям я также могу подключить что-то из собственной жизни, сходное с тем, что происходит в жизни персонажа примерно так же - всегда найдется что-то похожее на Веса Стьюди. Сыграл ли я свою любимую роль? Не думаю, но из уже сыгранных я склоняюсь к Магуа и Джеронимо, хотя также не исключаю и того полицейского в «Схватке» (Heat, 1995). Я отказался от пары ролей, потому что они не казались мне значительными в сценарии и/или я чувствовал нечто оскорбительное для нас, американских индейцев. При этом я абсолютно не колебался, но подобное случалось со мной не слишком часто. Я думаю, в какой-то степени каждый 'индейский' стереотип в ролях все еще жив, но я думаю, что люди начинают отступать от укоренившихся стереотипов. Я думаю, это - хороший первый шаг.

Фильм, который я хотел бы поставить, был бы обращен к концепции задержки развития/эволюции большой группы людей; он был бы исследованием особенностей личности, которые могут развиваться из менталитета, слишком долго существовавшего в условиях задержки развития и заставлял бы не раз задаваться вопросом: «Какими бы мы были, если бы продолжили развиваться?» В связи с контактом с европейцами. Если бы все оставались там, где им следовало оставаться, какое место в мире мы занимали бы теперь, и какими людьми мы были бы? Вот с такого рода сюжетом мне бы хотелось работать.

Относительно последствий контакта с европейцами, включая наши проблемы сегодня, то врядли их освещение в СМИ имело бы хоть какое-то значение, потому что большинство американской общественности считает, что наши проблемы - это забота их правительства. Они не затрагивают их, пока не припечет, как в случае с онейда, которые, возвращая назад свои земли, могут лишить собственности некоторых людей; вот тогда-то это их затрагивает и вызывает рябь в общественном мнении. По большей части, я думаю, мнение американской общественности о наших проблемах – нечто связанное с фильмом «Танцы с волками», который был чрезвычайно популярен, или чем-то драматическим, вроде событий в Вундед Ни в 1973. Тогда толчок сдвигает общественное мнение в одну или другую сторону, иногда в нашу пользу, а иногда нет, и они начинают читать об этом и высказывать свое мнение. Однако, я не думаю, что мнение американцев о нас имеет ощутимый вес, т.к. оно фактически беспомощно, а большинство затрагивающих нас решений принимается на уровне государственном, федеральном или на уровне штата. Наиболее разрушительной угрозой для нас остается шаг к завершению и отмене особых отношений, которые мы имеем с Федеральным правительством. Если бы я мог, то ввел бы закон, который уравнял бы племенные правительства с государственными органами власти.

Быть индейцем - это не сдерживающий фактор, и нашей молодежи я посоветовал бы быть теми, кто вы есть, и расти, чтобы быть лучше. Вы не хуже любых других, поэтому теперь пора становиться лучшими 'вами', насколько вы способны в любой сфере деятельности. Если что-то вам мешает, то это не то, что вы - индеец, а существующий барьер, возможно, в скверном окружении. Раньше я завидовал людям, которые рано решили, чем бы они хотели заниматься всю остальную часть их жизни, но такое решение нельзя принимать в спешке. Я знал людей, которые в начале жизни загорались той или иной профессией, и, с течением времени, разочаровались в ней, чувствуя, что застряли, занимаясь этим всю оставшуюся жизнь. Я думаю, что мы должны оставаться открытыми; человек не просто должен быть кем-то определенным в жизни. Если вы решили чем-то заниматься, то, по моему мнению, вы должны делать эту работу как можно лучше, насколько вы способны в этом конкретном виде деятельности, вы должны придерживаться этого правила всю дорогу, а если это больше не радует вас - ищите что-то другое. Перед вами долгая жизнь, и человек может сделать многое. Я думаю, что одна из вещей, которая помогает человеку не терять интерес к жизни - способность делать разные вещи, прикладывать новые усилия и решать задачи, продолжая учиться. Например, требуется время, чтобы освоить стрельбу из лука, но как только вы достигнете в этом определенного мастерства, вам также следует научиться чему-то еще. Я думаю, довольно здорово, что жизнь – это открытие и обнаружение разных вещей, которым можно научиться. Ко времени своей смерти вы должны попрактиковаться во многих разных вещах и должны сделать все, что когда-либо хотели сделать.